Мы давно бы жили на Святой Руси

НИИ онкологииЕсли бы у нас в храмах молились так, как в НИИ детской онкологии и гематологии, считает протоиерей Алексей Казанчев.

Более семнадцати лет московский храм вмч. Георгия Победоносца в Старых Лучниках, что на Лубянке во главе с настоятелем протоиереем Алексеем Казанчевым окормляет НИИ детской онкологии и гематологии Российского онкологического научного центра имени Н.Н. Блохина РАМН. Отец Алексей делится с читателями «Правмира» своими мыслями о самых трудных моментах этого служения, о том, какие человеческие качества наиболее ярко проявляются в больнице, о том, как она меняет людей и о многом другом…

Журнал для статистики милости Божьей

Первое время, в девяностые годы, когда храм только начал окормлять больницу, мы даже начали вести специальный журнал, куда записывали все явные чудеса исцеления, которые наблюдали в больнице. А потом – подумали: для чего мы это делаем? Ведём учёт спортивных достижений, с азартом ожидая следующей записи? Статистически пытаемся учесть милость Божью? И – перестали записывать. Я вообще не очень люблю подробные конкретные разговоры о чудесах. Есть в этом что-то потребительское. Я просто говорю: они есть, мы постоянно видим действенное проявление Божьей помощи.

Проявления чудесной помощи Божьей, происходят не сами по себе, а именно по искренним горячим молитвам родителей. Если бы у нас так все в храмах молились, то мы давно бы имели Святую Русь.

По щучьему веленью, по моему хотенью

От Бога нельзя требовать. Практически каждый человек по своей натуре уверен, что ему все вокруг должны: правительство должно действовать определённым образом, милиция должна охранять, врачи должны лечить, муж должен себя определённым образом, жена – тоже, дети должны быть послушными, лето должно быть тёплое, зимой должен быть снег. И к Богу возникает соответствующее отношение: «Ау, Бог, Ты где там? Сделай для меня то-то и то-то». А когда желаемое не получается, возникают сомнения в существовании Бога. А вот если не требовать, а просить, при этом, не рассчитывая, что всё исполнится в сей же час. И просьба может быть неотступной. На горячие просьбы Господь очень часто откликается.

К Богу люди зачастую обращаются как к волшебнику, чтобы Он выполнил какие-то наши, пусть и самые заветные, желания. Но ведь речь не о сказочном персонаже, который по первому нашему «специальному» слову — «По щучьему веленью, по моему хотенью», — всё сделает. В наших обращениях к Богу с самыми искренними просьбами главным должно быть «Но да будет воля Твоя, а не моя». И тогда действительно происходят чудеса. В больнице это действие Божье в некоторых случаях видно как-то особенно ярко: больному ребёнку, находящемуся в тяжёлой, неоперабельной стадии заболевания не просто становится лучше, а он исцеляется, вопреки всем прогнозам.

«Почему Он так с нами поступает?!»

Пожалуй, самое страшное для меня, когда юноши, девушки 14 – 15 лет спрашивают: «Куда смотрит Бог, почему Он так с нами поступает?!» В данный момент их сверстники, полные надежд на будущее, живут яркой, насыщенной жизнью, а они – здесь, в больнице, без единого волоса, в тяжелейшем состоянии после химиотерапии. От этого их душа начинает разрываться, и действительно мучительный, болезненный процесс лечения воспринимается ещё тяжелее. Очень трудно в такой ситуации подобрать верные слова. Только с Божьей помощью в душе находятся ответы и поддержка, необходимые для укрепления конкретного ребёнка. И мне радостно видеть, как они внутренне начинают оттаивать, смягчаться…

Бывает, мамы, очень переживая, хотят хоть как-то заставить детей обратиться к Богу: «Вот ты молись, давай вычитывай правила, надень крестик, тебе надо причаститься». А такое давление вызывает сопротивление, тем боле у подростков: «И так плохо, а тут ещё заставляют что-то делать!» Поэтому, я, в беседе с такими ребятами ничего не навязываю, а просто стараюсь поддержать, утешить, как-то помочь. А потом, смотришь, они и сами начинают задавать вопросы, интересоваться, делать первые шаги к принятию веры.

Полное изменение

Я наблюдаю, как болезнь ребёнка заставляет родителей пристально вглядеться в себя, задуматься о своей жизни и раскаяться в том, что было в ней неправильного… И порой на таинстве исповеди я вижу такое искреннее покаяние, осознание разрушительной силы греха и желание измениться, к которому в обычной жизни человек может идти долгие годы.

Я наблюдал, как мама одной девятилетней девочки, проходящей лечение в НИИ, искренне обращалась к Богу, прося у Него помощи, а папа воспринимал всё, что связанно с верой весьма скептически. И было удивительно наблюдать, как менялся он на протяжении долгих месяцев пребывания дочки и жены в больнице. Сначала просто заинтересовался, затем стал задавать вопросы, а затем – молился вместе с супругой. Лечение обычно состоит из нескольких этапов: детей на время выписывают домой, потом вновь кладут. И вот, вернувшись после «домашних каникул» для очередного комплекса лечения, родители узнают, что оно – не нужно: обследование показало — девочка здорова. И надо было видеть глаза этих людей! В них была настоящая благодарность Богу, а не житейское «повезло!» Ведь как часто бывает: люди в скорбях молятся, просят о помощи, а когда их просьба оказывается выполненной, Бог, оказывается, уже не нужен, о Нём забывают. В этом случае было другое: осознание важности личного присутствия Господа Иисуса Христа в их жизни. То есть они стали совершенно другими людьми, с другим мировоззрением, чем были раньше.

Про врачей

В НИИ онкологии и гематологии работают настоящие профессионалы, специалисты высокого уровня. Их опыт и современное оборудование помогает им эффективно бороться с болезнью. Ежедневно сталкиваясь с болью, страданиями, эти люди не «выгорают», по-настоящему, искренне сопереживая каждому ребёнку, который проходит у них лечение.

Выздоровевших было бы ещё больше, если бы дети попадали к ним на ранних стадиях заболевания. А то бывает, родителям трудно добиться квоты на лечение, на это уходит время. Другие – запускают болезнь, обращаются к гадалкам, чародеям и теряют драгоценное время…

Не утонуть в отчаянии

К сожалению, бывает, не удаётся вылечить ребёнка и он уходит. И я вижу, что состояние мам, обратившихся к Богу, разительно отличается от состояния неверующих. У них находятся силы справиться с действительно страшной утратой, не утонуть в боли и отчаянии. Они уже научились уповать на Бога, осознают, что существует вечная жизнь. Они не чувствуют себя один на один со своим горем, понимая, что есть Тот, Кто его разделяет вместе с ними. И они знают: Господь – Бог живых, для Него нет мёртвых, а потому продолжают молиться за своего ребёнка. Они приходят ко мне в храм, или пишут письма, где рассказывают, что научились принимать волю Божью, быть благодарными Ему. Я знаю много случаев, когда любовь между супругами, потерявшими ребёнка, стала более осмысленной, крепкой: они научились понимать истинную цену явлениям жизни, человеческим отношениям…

Высота духа или душевная низость?

Болезнь маленького человечка открывает, как правило, в людях всю высоту их души. Наоборот – случается крайне редко. Я могу привести, пожалуй, только пару примеров, когда мужья оставляли своих жён. Они уставали от напряжения: больной ребёнок, жена месяцами с ним в больнице, и – сбегали от этой жизни, пытаясь её забыть. Только вот попытки найти счастья в другом месте ни к чему хорошему не приводили…

Любовь – не эмоции

Я очень благодарен нашим прихожанам и другим волонтёрам, которые приходят в этот онкологический центр, помогают, чем могут, общаются с детьми. Когда мы просто говорим о сострадании к людям, о жертвенности — это всё теоретически звучит очень хорошо. Очень легко любить всё человечество. А вот когда требуется конкретно кому-то помочь и тем более, когда этот конкретный ребёнок смотрит тебе в глаза — это гораздо труднее. И как раз это является проявлением любви. Любовь — это же не эмоции, а действенное проявление заботы.

Абсурд без надежды

Если бы не было вечной жизни, надежды на Воскресение, то тогда всё вообще было бы абсурдным и бессмысленным. Чего толку просить у Бога здоровья и сил, если всё равно умирать? Чтобы умереть здоровым и бодрым? Согласитесь, дико звучит.

Про идеологию

Людям, воспитанным в советское время, легче было прийти к вере, чем сегодняшней молодёжи. Тогда – была идеология, пусть в целом и достойная критики, но лучшие её стороны как раз взяты из Евангельских принципов. С детского садика ребёнку давали установки, что такое хорошо, что такое плохо. А главное, люди понимали – для чего они живут, для чего получают образование…

Сегодня никакой идеологии, кроме потребительской, нет. А значит – нет стимула тратить свои силы, искать чего-то в жизни. В итоге получается бестолковое прозябание, лишь бы куда-нибудь пристроиться, лишь бы чем-нибудь заняться, чтобы хоть деньги заработать. А для чего деньги получать? Чтобы достойно жить, как говорят сегодня, не испытывая никакого дискомфорта. Смысл человеческого существования в этом контексте никак не рассматривается.

Совсем без веры

Сейчас – единственная в истории ситуация, когда общество в целом – безрелигиозно. Никогда не было такого, чтобы государство, народ – не исповедовали какую-либо религию. В советской идеологии не было понятия Бога, но религия всё равно была, хоть и коммунистическая. Ведь люди серьёзно верили в светлое будущее, готовы были ради него жертвовать своими силами, здоровьем. Самое страшное – когда человек ни во что не верит…

Почувствовать разницу

Конечно, каждому хочется счастливой, богатой, беззаботной жизни. Ведь что обычно люди на праздники желают друг другу? Счастья, здоровья, успехов в личной жизни, любви, богатства, процветания. Только вот в Евангелии Господь Иисус Христос ничего подобного нам в этой жизни не обещает. Наоборот, Он говорит о скорбях и гонениях… Преодоление скорбей, испытаний, искушений помогают человеку чётче чувствовать разницу ценностей, которые даёт мир и которые предлагает Господь.